Николай Георгиевич Бутков

Николай Георгиевич Бутков
15 февраля 2006 г.

Мой отец, заслуженный Военный Протоирей Николай Георгиевич Бутков. Родился 6-го декабря 1889 г. Духовного звания, уроженец Донской области. Окончил по первому разряду Духовную Донскую семинарию в г. Новочеркасске, - Россия. Пишу по послужному списку, составленному в 1921 в Галлиполи начальником Дроздовской дивизии генерал-майором Манштейном, когда мой отец был Благочинным Дроздовской дивизии и главным священником лагерного сбора в Галлиполи при ген. Кутепове, который командовал тогда Первым Aрмейским корпусом (т.н. «цветным») и всех воинских соединений, которые тогда находились на острове Галлиполи Белой армии («Русской армии»). По этому послужному списку я перечислю также все все ордена и духовные награды, ко-торые мой отец получил за период войны: 1914 г. – 1917 гг. и затем Гражданской войны: 1918 г. – 1920 гг. «Белой Армии».

Закончил Духовную Донскую Семинарию по 1-му разряду в 1912 г. Высокопресвященнейшим Владимиром Архиепископом Донским и Новочеркасским посвящен в сан Священника и назначен настоятелем Рождество-Богородицкой церкви в селе Степановка-Реми, Таганрогского округа, Донской области – 1913 г. Июня месяца.

Отец очень хотел пойти в военное духовенство, но это было очень трудно, благодаря же прекрасной богословской подготовке и ораторским способностям отца, а также, физической импозантности (выше среднего роста, плечистый, блондин с кудрявыми волосами, небольшой окладистой бородкой и усами) он сразу же завоевал симпатии у своих прихожан, а также у высшего духовенства. Получил прекрасные рекомендации и был приглашен в С.-Петербург на встречу с начальником всего военно-морского духовенства Протопресвитером о. Георгием Шавельским, который также был и личным духовником Императора Николая II-го.

Отец, об этой встрече в С.-Петербурге с Протопресвитером о. Георгием Шавельским нам рассказывал, но не так красочно, как о. Георгий Шавельский, будучи уже Директором Софийской Русской Гимназии и так же нашим Законоучителем, тогда о. Георгий рассказывал всем в нашем классе о этой встрече с моим отцом будучи в С.-Петербурге начальником военно-морского духовенства…. Так осенью 1913 года мой отец явился на эту встречу и вот как нам рассказывал о. Георгий Шавельский: «Ко мне вошел настоящий русский богатырь, красавец, в голубой шелковой рясе, я был просто очарован этим визитом молодого о. Николая Буткова и по его просьбе сейчас же был зачислен в исторический 17-го ген. Бакланова Донской полк, который считался одним из лучших донских казачьих полков и туда назначались лучшие офицеры Дона.

И так, отец, приказом Протопресвитера и начальника военно-морского духовенства Российской Императорской Армии и флота, о. Георгия Шавельского, назначен полковым священником в 17-й Донской ген. Бакланова полк Ноября 18-го 1913 г. (по послужному списку отца). Наступил роковой 1914 год, когда в жаркие Августовские дни началась кровопролитная мировая война…

Россия не была достаточно подготовлена к этой войне и особенно в техническом отношении, но все же в первые месяцы войны русская армия успешно наступала по всему фронту и передовые части армии, состоящие из блестящих кавалерийских и казачьих частей, своими лихими атаками гнали врага. В этих непрерывных атаках отец был ранен и отправлен на излечение (сентябрь 1914 г.), прибыл в полк после излечения от ран в апреле 1915 г. И вступил в исполнение своих обязанностей. За доблестную и самоотверженную службу награжден орденом 3-й ст. Св. Анны с мечами.

Приказом Протопресвитера военно-морского духовенства за отличную – усердную службу и труды понесенные по обстоятельствам военного времени, награжден набедренником 4-го октября 1915 г.

В Столице в газетах появились укоры того, что меньше всего потерь на фронте несет военное духовенство, - тогда, чтобы пресечь эти нападки Протопресвитер и начальник военно-морского духовенства послал чудотворную икону с духовенством на фронт, чтобы обходили по траншеям боевые части под сильным неприятельским артиллерийским огнем, и были сразу большие потери военного духовенства, что, по-видимому, удовлетворило недовольных в столице…

Это было уже во время «окопной» войны и на фронте у русской армии не хватало снарядов, чтобы отвечать на ураганные артиллерийские обстрелы русских позиций. Тогда отец был награжден высшим орденом за высокую доблесть, орденом Св. Владимира 4-й ст. Приказом Протопресвитера военно-морского духовенства, назначен Благочинным 2-й Сводной Казачей Дивизии с оставлением в должности полкового священника 17-го ген. Бакланова полка (1917 21-го октября), тогда же награжден Камелавкой, за усердную службу. Приказом по Донской Армии 17-й Донской казачий полк им. ген. Бакланова, свернут в «партизанский отряд» имени ген. Бакланова, начав военные действия против большевиков (18 ноября 1917 г.). Приказом по Баклановскому Отряду, полковой священник о. Николай Бутков, бывшего 17-го Баклановского полка, зачислен в строй рядовым, в партизанский конный отряд (22-го октября 1917). Приказом по Добровольческой армии, Партизанский Донской отряд им. ген. Бакланова влит в конный партизанский полк Добровольческой армии, под названием Баклановской сотни с которым и вышел мой отец в 1-й Кубанский (Ледяной) поход, имени ген. Корнилова, февраль 1918. Отец был ранен и оставался в строю. Командир этой Баклановской сотни был есаул Власов, старый, близкий друг отца по Баклановскому полку, с которым отец вышел на войну в 1914 году. В этом кровавом и «Ледяном» (как его назвали за свирепую зиму 1918г.) 1-м Кубанском походе был тяжело ранен и скончался этот храбрейший офицер и гордость казачества (высокого роста, атлетического сложения, красавец Тихого Дона).

Приказом Добровольческой армии Главного священника, отец был назначен военным священником в Самурский пехотный полк (конец 1918 г.) Этот полк был сформирован из новых добровольцев и входил в состав Дроздовской дивизии.

За отменную доблесть и беззаветную самоотверженность и высокий пастырский подвиг представлен в Сан Протоиерея. Представление направлено Протопресвитеру военного и морского духовенства 14 ноября 1919 г.

В составе Самурского полка на транспортном пароходе «Св. Николай» из Новороссийска прибыл в Крым, где Самурский полк влился в состав Дроздовской дивизии (май 1920 г). Распоряжением Епископа Армии назначен священником в Дроздовскую дивизию (май 1920 г.).

В воздаяние доблести и самоотверженности, и высокий пастырский подвиг проявленный в апреле 1919 г., награжден Золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте. За беззаветную самоотверженность и высокий пастырский подвиг, проявленный в ноябре 1919 г. награжден саном Протоиерея.

В составе Дроздовской дивизии участвует в боях 1-го Армейского корпуса под начальством ген. Кутепова в Северной Таврии, когда была разбита конная бригада большевиков Жлобы.

Отец свидетель этому разгрому красной бригады Жлобы, когда ядро Белой Армии, т.н. «цветной корпус» под начальством ген. А.П. Кутепова: Корниловцы, Дроздовцы, Марковцы, Алексеевцы, окружили под Каховкой красную бригаду Жлобы и просто с колена расстреливали метущихся в окружении всадников…

Распоряжением Епископа Белой Армии, Протоиерей о. Николай Бутков назначен Благочинным Дроздовской дивизии (июнь 1920 г).

Ген. Врангель знал, что ему не отстоять этой последней пяди русской земли и готовился в крымских портах для эвакуации…

На бывших союзников, французов, англичан и американцев, нельзя было рассчитывать и только лишь оставалась надежда на остатки Белой армии, которые не щадя своих жизней защищали героически массы гражданского населения, которые под защитой белых частей старались спастись от полного уничтожения большевиков.

Генерал Врангель, также старался спасти остатки Белой армии и ему удалось организовать целую флотилию кораблей, на которых были спасены остатки Белой армии и сотни тысяч беженцев, и с честью ушли на чужбину … в полную неизвестность.

Вот в эти критические месяцы Дроздовские дивизия со своим начальником ген. Туркулом и показала свой героизм… Когда 1-й Армейский корпус ген. Кутепова вынужден был отступать из Северной Таврии в Крым, под натиском многочисленных большевистких полчищ, командующий 1-м Армейским корпусом ген. Кутепов дал приказ Дроздовской дивизии стоять на Перекопском валу и не дать большевистким полчищам войти в Крым до тех пор, пока из Крыма не будут эвакуированы отступающие белые части и десятки тысяч гражданского населения, желавших эвакуироваться с белыми частями.

Вот мой отец, как Благочинный Дроздовской дивизии, близко сошелся с ген. Туркулом и пережил тогда с дивизией последнее жестокое, но героическое испытание, благодаря упорным и кровавым боям с большевиками, которые рвались через Перекопский перешеек в Крым, атакуя непрерывно дроздовцев, где ген. Туркул лично поднимал своих дроздовцев в контратаки и, идя во весь рост, и держа в руке свою фуражку, с песнями: «кого-то нет, кого-то жаль, и чье-то сердце мчится вдаль»…. И тогда Дроздовцы устояли и дали возможность эвакуироваться своим соратникам и тысячам гражданского населения… Потом уже, будучи в Европе ген. Туркул написал свои мемуары: «Дроздовцы в огне»…, которые получили известность во всем мире и также уже и в теперешней России… Сами же Дроздовцы с многочисленными потерями, с кровавыми боями, смогли отступить и погрузиться 31-го октября 1920 г. на судно «Херсон», которое благополучно дошло до Босфора, и на котором и мой отец-герой вместе с остатками чудо-богатырей-Дроздовцев, расположились на предоставленном французами полуострове Галлиполи, где был размещен весь 1-й Армейский Корпус – «цветной»: корниловцы, дроздовцы, марковцы и алексеевцы, а также различные военные училища. Галлиполи совершенно заброшенный полуостров с малочисленным населением из греков, во время войны был почти разрушен. На нем не было достаточного числа помещений для расселения более чем 20-ти тысячной армии, и только благодаря невероятной энергии генерала Кутепова при сохранении строгой дисциплины войска, смогли устроиться в самых примитивных условиях.

Другие же части, главным образом казачьи, под командованием генерал-лейтенанта Ф.Ф. Абрамова, были отправлены на другой остров - Лемнос, который находился ближе к Константинополю.

За это французы получили почти весь флот, который вышел из Крыма. Цивилизованный мир и бывшие союзники России тогда не уделили никого внимания трагедии России. Ген. Врангель, который последним оставлял русский берег Крыма обратился ко всему миру и сказал: «Оставленная всем миром обескровленная Армия не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, оставляет родную землю. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, с сознанием выполненного до конца долга. Мы вправе требовать помощи тех, кто свободой и своей жизнью обязан этим жертвам».

Последний Главнокомандующий Белой армии, ген. Врангель, смог при полной дисциплине погрузить не только все воинские части оставшейся армии, но и всех гражданских лиц, которые находились в портах Крыма. Ген. Врангель смог посадить на 126 военных и транспортных кораблей 145.693 человека. Суда были просто облеплены людьми и смогли взять всех, кто хотел оставить Крым. Эти все корабли благополучно в начале ноября 1920 года прибыли в Константинополь.

Вот на этих островах Средиземного моря, где были размещены остатки Белой Армии, как я уже выше сказал, на полуострове Галлиполи разместился 1-й Армейский корпус – «цветной» корпус во главе с ген. Кутеповым и на острове Лемнос, где разместились казачьи части, во главе с ген. Абрамовым. Несмотря на настойчивые требования французов разоружить части белых, ген. Кутепов сохранял в войсках дисциплину и полную боевую готовность, особенно когда французы решили высадить свои сенегальские части на острове Галлиполи. Также не допускать ген. Врангеля к общению со своими частями, генерал Кутепов вместе с ген. Абрамовым поставили ультиматум французам, что если они будут продолжать настаивать на разоружении белых частей и отправки их в советы , а также не будут пускать генерала Врангеля к своим частям (ген. Врангель находился тогда в Константинополе), то белые части пойдут на Константинополь… Французы и их союзники поняли, что с белыми «шутить» нельзя и прекратили свои домогания к белым. Ген. Кутепов в знак пребывания на полуострове Галлиполи приказал всем частям принести по камню, и соорудить памятник частям, пребывавшим на полуострове Галлиполи (1920-1921 г.г.) Мой отец был очень близок к ген. Кутепову, он являлся старшим священником лагерного сбора Галлиполи. Отцом была оборудована походная лагерная церковь, и также организован церковный хор…

Союзники всячески старались сокращать помощь белым, продовольственные пайки были сведены до минимум, люди просто голодали… Ген. Врангель, не теряя времени вел переговоры с Балканскими странами, Болгарией и Югославией, чтобы они приняли Белую армию из Галлиполи и Лемноса. Генералу Врангелю это удалось, договорившись с Болгарией и Югославией, но для перевоза частей у ген. Врангеля не было денег, казна Белой армии была пуста, а для переезда и размещения частей в этих странах нужны были большие деньги. Но, к счастью, нашелся еще русский патриот в лице русского посла в Америке – Бахметьева, который собрал 400 тысяч долларов и передал ген. Врангелю. Это тогда была очень крупная сумма денег, которой хватило на перевоз всей армии ген. Врангеля на Балканы в 1921 г.

В Болгарии они были расквартированы в различных городах Болгарии по предоставленным болгарским правительством казармам, которые пустовали после роспуска болгарской армии по условиям заключенного послевоенного мира. Болгария была побежденной тогда страной и не имела права держать армию, и эти все пустующие казармы были предоставлены белым. Весь 1-й Армейский корпус ген. Кутепова из Галлиполи был перевезен в Болгарию и также большая часть казачьего корпуса ген. Абрамова с Лемноса. Кавалерийские же части из Галлиполи ген. Барбовича и также остальные казачьи части были перевезены в Югославию и приняты на пограничную службу, которая нуждалась тогда в охране своих новых расширенных границ, как победительница после войны. В воздаяние духовного подвига и труда военного протоиерея о. Николая Буткова, понесенным в период операции в Крыму и Северной Таврии, начальником Дроздовской дивизии ген. Туркулом представлен к Палице. Представление отправлено Преосвященному Вениамину Епископу Армии (декабрь 1920 г.) Приказом по 1-му Армейскому корпусу должность священника лагерного сбора в Галлиполи упраздняется (11 мая 1921 г.)

В составе Марковского полка прибыл в Болгарию на судне «Кирасунд» и принял должность Гарнизонного священника в г. Орехово с оставлением за собой места штатного священника Марковского пехотного полка (декабрь 1921 г.)

Отец в Болгарии.

Прибывшие в Болгарию части Русской армии ген. Врангеля должны были существовать на свои средства, но полностью сохраняя свою военную дисциплину и оружие. В Югославии было лучше, т.к. многие части были приглашены на пограничную службу, охранять новые границы победившей Югославии. В Югославию также переехал штаб главнокомандующего Белой армии ген. Врангеля и также различные гражданские учреждения эвакуированные из Крыма.

В Болгарии в это время было прокоммунистическое правительство Александра Стамболийского, которое без особой симпатии относилось к белым русским и старалось также разоружить их, попросив высшее начальство этих частей покинуть Болгарию. Ген. Кутепов с другими высшими офицерами должен был переехать в Югославию. Напряженная обстановка в Болгарии продолжалась до весны 1923 года, когда в результате государственного переворота правые болгары во главе с очень умным и волевым премьер-министром Александром Цанковым свергли прокоммунистическое правительство Александра Стамболийского и захватили власть в Софии. Но через несколько месяцев вспыхнуло хорошо организованное восстание коммунистов Георгия Димитрова и Коларова. Пришлось белым принять участие в подавлении этого восстания. Было уничтожено более 20-ти тысяч коммунистов, а сам Георгий Димитров сбежал в Советскую Россию. Во Вторую Мировую войну он вернулся в Болгарию на штыках Красной армии и стал таким же диктатором, как и Сталин в СССР.

Умный и решительный премьер-министр Александр Цанков, который возглавил партию «демократический сговор», восстановил традиционную конституционную монархию в Болгарии с законным Царем Борисом III. Цанков провел очень умные аграрные реформы, которые обеспечивали полное благополучие Болгарии на 20 лет, до Второй Мировой войны. Отец рассказывал, что во время коммунистического восстания происходили жестокие бои марковцев с коммунистами, которые тогда находились в горах у города Белоградчика, на северо-западной границе Болгарии с Югославией. Коммунисты непрерывно атаковали марковцев в их казармах. Отец же, служивший тогда при марковских частях в своем одеянии священника (такое же у болгарских священников) очень удачно поддерживал связь с другими белыми частями и главным штабом в Болгарии. Белые воины в Болгарии не могли просто так жить в казармах, а стали выходить на различные работы. Работали группами, на дорогах, кто был знаком с полевыми работами - по деревням, куда могли устроиться, чтобы заработать себе на пропитание. Ввиду такого распыления воинских частей, ген. Врангель, будучи уже в Брюсселе, издал 1-го сентября 1921 г. приказ о создании Русского Обще-Воинского Союза – РОВСа, чтобы сохранить части по всей Европе. Первым Начальником РОВСа был ген. Кутепов, который тогда находился в Париже, где уже также находились высшие чины Белой Армии. Первый отдел РОВСа был в Париже (ген. Шати-лов), второй – Берлин (ген. фон Лампе), третий – София (ген. Абрамов), четвертый - Белград (ген. Барбович), затем был открыт пятый отдел - в Брюсселе. Бывшие чины Белой армии сохраняли свои воинские ячейки во всех городах, где находились, подчиняясь своему непосредственному начальнику, который в свою очередь подчинялся начальнику отдела той страны, где они находились. Таким образом ген. Врангель и ген. Кутепов сохраняли в своих воинских частях полный порядок и дисциплину. Все эти отделы вели работу на местах, помогая создавать православные храмы, различные культурные заведения, школы для детей, гимназии, особенно обращая внимание на молодежь, чтобы готовить себе молодую смену. Так, в это время в Болгарии, собралось до 100 тысяч русских вместе с белыми частями, беженцев, среди них было много опытных педагогов и стали открываться русские учебные заведения, где также преподавателями и воспитателями стали белые офицеры. В 1925 нам тоже посчастливилось вместе с братом. Наша мать не смогла эвакуироваться из Новочеркасска, когда ген. Богаевский эвакуировал Новочеркасск, главным образом те семьи, у которых отцы или родственники сражались против большевиков. Белая Армия отступала на юг, к Крыму. Мать заболела тифом и меня с братом передали нашему дедушке (отцу нашего отца), который был тогда архиерейским наместником в большом селении и станции Амвросиевке, где жила в красивой усадьбе у реки Миуса вся семья Бутковых. Я об этом пишу подробно в моей книге «За Россию» (изд. 2001 г.). После того, как чудом спаслась из под расстрела большевиков в Новочеркасске (1923 г.), мать «бежала» из Новочеркасска и забрала нас у дедушки и уехала в Одессу, где скрывалась с нами, терпя холод, голод и страх…, и одна полупарализованная женщина приютила нас в своем бывшем красивом особнике на ул. Нежинской №75 (как я пишу подробно об этом в своей книге «За Россию», что ее фамилия была Гудлед - из англичан), мать за ней ухаживала и она смогла через английского консула выхлопотать нам документы. Этот консул уже знал, где находится эвакуированная Белая Армия на Балканах, посадил нас на пароход, который плавал через Босфор в Грецию, в Пирей, где мать на берегу и связалась с болгарским консулом, который получил распоряжение от своего правительства (тогда уже Царя Бориса III), чтобы помогать русским беженцам, посадил нас на болгарский пассажирский параход «Царь Фердинанд», который к счастью тогда стоял в Пирейском порту и отправился в болгарский порт на Черном море Варну, где нас, дорогой наш отец и встретил, получив извещение от болгарских властей о нашем прибытии…

Вот тогда я впервые увидел своего дорого отца и героя, о котором лишь знал по рассказам матери и семьи Бутковых в Амвросиевке… Отец тогда проживал еще в Белоградчике, как военный священник Марковских частей, которые жили еще в бывших болгарских военных казармах, но выходили на различные работы, чтобы добывать себе средства на пропитание. Вот мой отец также уже служил в болгарской церкви в Белоградчике. Потом, вскоре после нашего приезда, марковцы постепенно разъехались, отец также получил по болгарской духовной иерархии приглашение перейти на постоянную службу в болгарскую Епархию. Отец не старался служить в болгарских городах, т.к. в отношении материальном, болгарские городские священники скудно зарабатывали, и содержать уже целую семью было гораздо дороже. Вот отца и тянуло в деревню, где можно было заняться хозяйством, с которым отец был хорошо знаком по России и вел, как старший сын семьи Бутковых все хозяйство в Амвросиевке. Вот получив такой приход в южной части Болгарии, недалеко от Черного моря у известного порта Бургас, с очень плодородными землями в большом селении Руссокастро (исторические места, где проходила русская Армия, за освобождение Болгарии от Турецкого ига) с приветливыми и трудолюбивыми людьми.

Отец быстро освоился и, благодаря большому опыту, организовал приход и обновил старую церковь. Выбрал подходящих и церковных людей себе в помощники, которые привлекли к церкви православных крестьян. Благодаря тому, что у отца был красивый голос и церковные службы он вел торжественно и проникновенно, что привлекало молящихся к православным праздникам и традициям православной церкви. Отец также был хоро-ший проповедник, и это помогло ему привлечь симпатии и авторитет прихожан. Православные Богослужения в болгарских церквах также были на церковно-славянском языке, а сам болгарский язык отец очень быстро освоил, и болгары очень хорошо его понимали. Отец также не терял времени и развел хозяйство: куры, свиньи, лошадь, огороды и затем взял в аренду большой участок земли и сеял различные хлеба, и особенно ценно было просо, которое не всем удавалось выращивать, но отец сумел добиться, и завоевал этим себе рынок на экспорт проса, которое с жатвы прямо везли в порт Бургаса, на Черное море, где грузили на пароходы…, это для нас с братом было самое интересное время, когда после жатвы этого волнистого на полях проса, грузили на телеги и везли в порт, в чем и мы принимали участие, сидя на высокогруженных телегах с мешками в теплые августовские ночи под звездным небом ехали целой вереницей… А потом после сдачи проса в порту и получении крупной суммы денег отцом, мы проводили весь следующий жаркий день купаясь, и особенно отец, который умел хорошо плавать, заплывал далеко по волнам оживающего моря. И вот этих вырученных хороших сумм денег нам хватило, чтобы к осени полностью одеться и приготовиться ехать в гимназии. Вот так мы с братом росли в такой обстановке и природе, помогал отец во всем. В это время в Болгарии уже существовали несколько русских гимназий, и мы с братом отправились в Пещерскую Крестовоздвиженскую гимназию, которая находилась в горах, в горах Родопского хребта.

Когда же приезжали на летние каникулы, отец нам после дневных хозяйственных дел в тихие летние вечера, просто лежа на пахучей траве под звездным небом рассказывал все о России, как он учился, особенно про войну, Первую Великую, гражданскую, все с такой любовью и грустью о потерянной России, родном крае, дорогих родных, близких друзьях, которые отдали свои жизни за свое Отечество и веру Православную…

У нас была наша семейная икона Николая Чудотворца, с которой отец пошел в Первую Великую войну на фронт, затем в Гражданскую войны и уже с нами в Болгарии перед которой отец всегда молился, отмечая наши все семейные праздники и также тогда, когда находил время, чтобы общаться со своими соратниками, которые осели в различных городах Болгарии, создав свои воинские ячейки по приказу своих начальников и организации РОВСа.

Отца приглашали на различные исторические даты, которые белые воины отмечали, и где отец служил перед своей иконой и выступал со своим красноречивым словом. Мы с братом также сопровождали отца в такие «боевые» поездки с нашей иконой и помогали отцу в служении.

Когда мы с братом стали учиться в университете и работать с молодежью (организация НОРР – Национальное Организация Русских Разведчиков) и летом бывать с молодежью в лагерях, горах, под Софией, мы уже с отцом мало виделись и отец не занимался больше хозяйством, т.к. у него появилась язва желудка и он вскоре должен был уйти с этих приходов и переехал с матерью в Софию, где стал служить в русской церкви русских эмигрантов и то непостояно, отец встречался со старыми своими соратниками, которые в Софии создали свои организации и клубы.

Мировые события быстро развивались, и уже на западе Европы немцы своими молниеносными военными ударами разгромили все сопротивление союзников и дошли до Атлантического океана, у нас же немцы забирали также все в свои руки и готовились ударить по СССР…

Наш же III-й отдел РОВСа тоже лихорадочно готовился к своей мечте, вернуться на свою Родину и помочь своему народу встать на борьбу с ненавистной властью Сталина и коммунизма.

Вот и для меня пришел также этот счастливый момент и с благословения моего отца, который также мечтал вернуться, но его болезнь сильно измотала и осталось ему лишь молиться за нашу борьбу.

Как я пишу в своей книге «За Россию», что ранней осенью 1941 г. я вместе с группой белых офицеров пошел в Россию…

Мать очень похудела после всех переживаний с отцом. Отец же, как всегда улыбался сквозь запорожские усы, лицо его было бледным и большие впадины на щеках придавали ему страдальческий вид.

Отец старался быть веселым и разговорчивым, но, по-видимому, все делал через силу. Я сел на кровать рядом с ним и отвечал на бесчисленные вопросы, которые мне задавали родители. Они рассказали, как им пришлось бегать от бомбежек, как Володя вывез их из разбитой Софии…, вообще, эта встреча была совсем не радостной. Я решил долго не задерживаться и пошел в другую хату, которую мне указал мой брат Володя, чтобы там переночевать. Все последующие дни я проводил с моими дорогими родителями и особенно с моим отцом.

Отец меня все расспрашивал о России... Отцу была назначена вторая операция на 23 июля и это было самое тяжелое время ожидания для всей семьи. Отец также не забывал наши семейные праздники, и на мой день Ангела и рождения 12-го июля также со всей семьей молился перед нашей иконой Св. Николая Чудотворца, которая стояла у изголовья кровати отца.

Пришло время операции, которой мы очень боялись, т.к. отец был очень слаб, кроме того не было нужных лекарств, и главное антибиотиков для операции, не хватало даже хирургических инструментов для серьезных операций. Хотя проф. Матеев был очень известным хирургом, он сам нам сказал, что не знает, как все будет. Мы с матерью и братом отвезли за несколько дней до операции и поместили отца в общую палату – бывшую классную комнату. К нашему удивлению, там лежал один из секретарей советского полпредства, который заболел желтухой. Отец с ним подружился и часто, сидя на пригорке, мирно о чем-то беседовал. Нам отец рассказывал, что они говорили о войне, о тех местах, где в то время шли бои с немцами. После операции мне пришлось нести отца на руках, т.к. не хватало служащих. На следующий день наш любимый отец скончался от сильного заражения крови… Когда я шел к госпиталю, увидел сидящего на пригорке на том же самом месте советского секретаря. Проходя мимо его, я заметил у него на глазах слезы… и он молча проводил меня взглядом. Отца я нашел в подвале здания, лежащего на какой-то подстилке, а вокруг прыгали и кудахтали куры. Рядом висели седла и конские сбруи, что отцу так нравилось… Я не мог сдержать рыданий и бросился к нему, причитая, «дорогой папочка», но его лицо было совершенно спокойным и мои рыдания были напрасными. Судьба благоволила к нему, его хоронил его духовный начальник по России Протопресвитер о. Георгий Шавельский, бывший духовник последнего Российского Императора Николая II, во время Первой Мировой Войны, он был начальником военного и морского духовенства Российской Армии и Флота.

О. Георгий Шавельский находился тогда в том же горном местечке под Софией - «Владаи», в монастыре с знаменитым тогда Митрополитом Софийским Стефаном. Я попросил о. Георгия похоронить моего отца. Отец Георгий обнял меня и крепко прижав к себе, сказал: «Господня воля, крепись». И Владыка Митрополит Стефан вышел ко мне и благословил… Похороны состоялись на русском инвалидном кладбище в Княжево, под Софией. Отец Георгий Шавельский в присутствии матери, брата и меня и небольшого количества близких друзей отпевал отца. Не буду рассказывать, что мы тогда пережили…, мать же не забыла привезти нашу семейную икону Св. Николая Чудотворца, спутницу отца по всей его жизни, перед которой о. Георгий Шавельский молился у гроба отца. Тогда я у гроба отца, рыдающей матери поклялся, что я ее никогда не оставлю. И свое слово сдержал до конца. Мать со мной была всюду: и под бомбежками в Германии, затем в Париже, Аргентине и США, где ее похоронили в 1975 г. в Лейквуде, Нью-Джерси. Также и наша икона Св. Николая Чудотворца всюду была с матерью и с нами, и теперь перешла к нам и висит в нашей гостиной в углу с образами и лампадкой в новом киоте, который был специально сделан в Св. Троицком монастыре в Джорданвилле. Мы также молимся перед ней в наши радостные и тяжелые моменты нашей жизни в нашем имении «Павловское», Фрихолде, Нью-Джерси, США.

Послесловие.

После многих лет скитаний по «белу-свету», уже из США мне удалось связаться с некоторыми друзьями из Болгарии, которые уцелели через них и старался узнать о могиле моего отца, похороненного под Софией на русском инвалидном кладбище в Княжево, или как теперь его называют «белогвардейским». Долгие годы мы с братом не могли добиться каких-либо данных о могиле нашего отца. Мы точно узнали, что это «белогвардейское» кладбище совершенно разрушено, могилы провалились, кресты попадали. Мало могил осталось, которые можно узнать, кому они принадлежат. Осталась кладбищенская церковь Св. Пантелеймона и рядом несколько полуразрушенных построек, где ютились последние инвалиды и несколько старушек… Это все остатки бывших «белогвардейцев», или военной, когда-то мощной организации РОВСа.

И вот, благодаря, моим личным друзьям, еще по былой организации молодежи, уцелевшей семьи, с очень преклонным возрастом отца, которые мне помогли договориться с кладбищем поставить мемориальную плиту моему отцу. Мой друг смог найти себе помощника из этой кладбищенской церкви Св. Пантелеймона, довольно еще бодрого, который при этой церкви всем оставшимся старикам помогает, благодаря им удалось получить разрешение на установку этой памятной плиты и моему отцу рядом с вновь поставленным паматником… Это большой крест с изображением на нем Пресв. Богородицы и по бокам два русских святых: Борис и Глеб с церковнославянской прописью: "со Святыми успокой" … вот рядом было расчищено место и была установлена памятная плита моему отцу.

Я послал свой проект для выделки в Софию фирме по установке памятников, которая под наблюдением моего друга в короткое время поставила на указанное месте памятную плиту моему отцу и к нашему приезду с моей супругой Любовь Павловной было назначено освещение на 29 сент. 2002 г. Несмотря на дождливую и неприятную погоду в Софии, мы отправились на «такси» в Княжево на «белогвардейское» кладбище, где собралось до 20 человек наших старых друзей по Софии и панихиду с освящением памятной плиты совершил болгарский священник…

На этой плите размещен портрет моего отца с крестом на Георгиевской ленте и всеми его орденами: Военный Протоиерей Николай Георгиевич Бутков, род. 6-го декабря 1889 г. умер – 23 июля 1944 г., также девиз 17-го Донского ген. Бакланова полка: «Чаю воскресения мертвых» ДОРОГОМУ ОТЦУ, ДЕДУШКЕ И ПРАДЕДУШКЕ, СЫН, ПАВЕЛ И ВСЯ СЕМЬЯ.